Космический ас, Герой России Павел Виноградов в общей сложности полтора года из своих 60 прожил за пределами нашей планеты
Но и на Земле он живет в напряженнейшем ритме. В первом полугодии 2014-го побывал в Перми, Екатеринбурге, в трех зарубежных космических центрах – в США (Хьюстон), Италии, Германии. Расписаны по часам и ближайшие месяцы – Болгария, Магадан, Анадырь, Ялта (не отдых)… Тем не менее Виноградов нашел время поговорить с обозревателем «Труда» о самых актуальных проблемах отечественной космонавтики.
Мы беседуем с космонавтом в Звездном городке сразу же после того, как в течение трех часов он проходил тщательное плановое медицинское обследование. Виноградов – активный космонавт, он намерен еще поработать на околоземной орбите, потому и он сам, и врачи строго следят за его формой. Через полтора месяца ему исполнится 61, но это, по мнению звездоплавателя, не препятствие для командировки в космос.
– Может, пора притормозить? – спрашиваю собеседника. – Ведь каждый длительный полет, по мнению ряда авторитетных медиков, сокращает жизнь на целый год.
– Да ладно, – досадливо машет Виноградов рукой, – и на Земле полно куда более вредной работы. А космонавтика – моя профессия, обретенный опыт, надеюсь, еще пригодится на МКС. И потом, скучновато мне порой становится на Земле...
Скучновато при его-то невероятной закрутке? Шутит, наверное. А может, при таком режиме четвертый полет на станцию выглядит отдыхом? Судите сами. Встает раньше 7 утра, спать ложится в 1 ночи. Каждое утро начинается с того, что на хорошо отлаженном велосипеде по лесной дороге накручивает километров 10–15. Потом легкий завтрак – и на работу. А там круговерть встреч, совещаний, занятий, тренировок, экзаменов...
Каждый раз, встречаясь с Виноградовым, не устаю удивляться его открытости, искренности, доброжелательности. И собеседник интереснейший. Великолепно разбирается в сложнейшей технике. В свое время занимался «разработкой программных средств для автоматизированных интерактивных систем проектирования космических летательных аппаратов многократного использования». Даже прочитать трудно! А еще стыковочным узлом для «Бурана». Внес большой вклад в создание автоматизированных технических систем для подготовки космонавтов. Последние семь лет – замруководителя Летно-космического центра РКК «Энергия». И при этом не зажат в тиски служебных условностей, не опасается говорить прямо, что думает (в нашей космической отрасли сегодня такое встретишь нечасто).
Вот и на этот раз наш разговор начинается с острой темы.
– Павел Владимирович, что с нашей космонавтикой? Вроде бы государство регулярно обозначает заинтересованность в развитии отрасли, но картина представляется унылой: застряли на перепутье, буксуем. Резонансные аварии, падение общественного интереса, критика в СМИ. Нет ярких достижений, впечатляющих проектов, царит какая-то усталая обыденность…
– Такой вопрос надо бы адресовать не российской космонавтике, а государству. Космонавтика наша ровно такая, какой только и может быть при нынешнем отношении чиновно-бюрократического аппарата на различных уровнях управления. А если копнуть глубже, то корень в том, что нет запроса общества. Там тоже равнодушие, безразличие… Космонавтика оказалась для страны чем-то вроде падчерицы. Вот и получается, что на бумаге громадье планов, а на деле – трясина бюрократизма...
Виноградов приводит примеры. Многие управленцы, отвечающие за развитие отрасли, больше заботятся о том, чтобы не потерять кресло, а не об успехе дела.
– Быстро реализовать нечто новое и перспективное чрезвычайно трудно. На пути сразу появляется масса преград. Перво-наперво требуется провести сертификацию. А на это теперь может уйти и год, и два, хотя при той заинтересованности, которая когда-то была в стране по отношению к космическим проектам, вполне хватило бы и недель. Бесконечные согласования. Чиновники, не обращая внимания на расчеты и пояснительные записки, требуют: «Докажите, что предлагаемое новшество даст немедленный результат». Никто не хочет рисковать – буквоедам-то живется спокойнее. А вот Королев умел рисковать, брал на себя ответственность. Потому мы и полетели первыми. Нынче же вам приведут миллион уважительных причин в пользу «невозможно... нецелесообразно...» И на то, что при Сергее Павловиче делали в течение месяца-другого, теперь уходят годы. Работаем страшно неэффективно! Система настроена на процесс, а не на конкретный результат.
Бюрократизм и перестраховка, по мнению моего собеседника, гробят чуть ли не 90% интересных предложений в российской космонавтике. Однако чиновников это не особенно волнует. Более того, как признался Павел Виноградов, в ответ на свои аргументы он однажды услышал: «Вы тянете нас в сталинизм!» Глупое возражение, но к нему по-прежнему прибегают некоторые экономисты-либералы. Хотя речь-то идет не о возрождении шарашек, а о том, чтобы перейти на такую систему управления, которая откроет простор творчеству, свежим идеям, обеспечит быстрое развитие российской космонавтики.
– Разве нормально, – задает риторический вопрос Виноградов, – что требуется несколько лет согласований для проведения нового эксперимента на борту космической станции? Это надо делать на раз-два. Нередко в отчетах с гордостью сообщают: на МКС проведено столько-то исследований, инновационных работ. Их действительно много, члены экипажа занимаются ими постоянно. Вот только новизны здесь, увы, мало. Зачастую в модернизированном виде мы повторяем все то, что делалось еще в 1970–1980-е на станциях «Салют» и «Мир». Встречаются, конечно, и оригинальные эксперименты, но гораздо реже, чем это могло бы быть.
В космической отрасли, считают независимые эксперты, действительно утрачен темп. Сегодня, к примеру, есть все возможности быстро отправить на борт МКС новое оборудование для экспериментов, потом вернуть его на Землю, внести изменения и снова доставить на орбиту. Таковы требования времени. Но это в теории. А на практике... Реализация проектов растягивается на годы. Ракету «Ангара» создавали больше 20 лет. Другой пример: запуск долгожданного многофункционального лабораторного модуля МЛМ отложен, по крайней мере до 2017 года. Между прочим, корпус МЛМ – это наш модуль ФГБ-2 почти 20-летней давности, дублер функционально-грузового блока «Заря», с которого начиналось строительство МКС. Не очень свежее изделие. Ну ладно, в данном случае использовали старый блок, не пропадать же ему... Виноградов приводит очередной пример:
– Скажем, не могут в России быстро, качественно, по приемлемой цене сделать космический модуль большого диаметра. Велись переговоры о покупке его в США или Италии, но теперь по понятным причинам они прерваны.
Между тем отсрочка запуска модуля МЛМ – это большое огорчение для наших космонавтов на МКС. В главном модуле «Звезда» на троих россиян приходится всего 47 кубометров свободного пространства. По земным меркам это небольшая комната площадью 16 кв метров с высотой потолка 2,9. И вот в ней три человека должны прожить вместе полгода. Здесь все, как говорится, в одном флаконе: кухня, стол для приема пищи, туалет, спортивные тренажеры, центральный пост управления станцией, медицинская аппаратура, две каюты для сна (третий член экипажа спит где хочет). Спартанские условия. У зарубежных партнеров быт организован куда комфортнее. Детали впервые подробно рассказал после возвращения на Землю Геннадий Падалка: «Зарубежные коллеги питаются в модуле Node 1, спортивные тренажеры и туалет находятся в другом модуле – Node 3, а каюты – в Node 2. Во время сна экипажу никто не мешает. У наших коллег, кроме того, есть еще три огромных лабораторных модуля». В целом же на МКС объем жилого пространства в расчете на одного астронавта в шесть раз больше, чем приходится на космонавта в российском сегменте.
– Действительно, у астронавтов тихо, а у нас спишь рядом с насосами, не говоря уже про постоянно работающие вентиляторы (70 децибел), – комментирует Павел Виноградов. – В российской космонавтике всегда на первом месте были железки, а уж условия для экипажа – это как получится. Ничего, мол, трудности надо преодолевать...
Кто-то готов их преодолевать, а кто-то не хочет. Вообще настроения у некоторых наших звездоплавателей сильно изменились. Экс-руководитель Центра подготовки в Звездном Сергей Крикалев, мировой рекордсмен по суммарному времени пребывания за пределами Земли, с душевной болью констатировал не так давно в «Труде»: в отряд стремятся не только энтузиасты, преданные профессии. Для кого-то полет в космос становится лишь трамплином, обеспечивающим затем быструю карьеру в бизнесе или политике. Побывав на орбите, получив соответствующие льготы, некоторые больше не стремятся в космос.
– Да, это заметно, энтузиастов все меньше во всех структурах отрасли, – констатирует Павел Виноградов. – Это весьма тревожное явление. Общество сильно изменилось, приоритет отдается меркантильным интересам. Не хочу брюзжать по этому поводу, но масштабные, прорывные проекты в стране всегда обеспечиваются не только с помощью рыночных механизмов, но и напряжением всех творческих сил, общим порывом. Мне все-таки кажется, что страна наша, переболев детскими болезнями, устремится дальше, в будущее. Ведь у нас есть фундамент. Не сомневаюсь, что и общественный запрос появится, и государство всерьез возьмется за развитие космонавтики.
Немає коментарів:
Дописати коментар
Примітка: лише член цього блогу може опублікувати коментар.