Кто обрекает Россию на отставание в космосе?

«Россия начинает осуществлять космическую программу на 2013-2020 годы с бюджетом 70 миллиардов долларов», «Россия планирует отправить в 2015 году к Луне автоматический аппарат», «Первые ракеты с космодрома Восточный отправятся к Луне», «Россия вновь обращает свой взор к Луне».  Вот такими заголовками пестрят сообщения российских и мировых СМИ. 

Весь этот «фонтан» эмоций ударил из опубликованной неделю назад на сайте Федерального космического агентства Роскосмос Государственной программы Российской Федерации «Космическая деятельность России на 2013 - 2020 годы».  Складывается впечатление, что Россия действительно собралась придать радикальный импульс развитию собственной космонавтики, чтоб с помощью нее выйти в число стран-лидеров мирового научно-технического прогресса.

Чтобы понять так это или не так, нужно посмотреть на главную цель, которая преследуется всеми этими «прорывными» шагами и проектами.

«Обеспечение гарантированного присутствия»… с помощью чего? 

В программе прямо сказано, что ее главной целью (по крайней мере, она стоит на первом месте) является «обеспечение гарантированного доступа и необходимого присутствия России в космосе».  Амбициозная цель, не правда ли?  А главное, она легко достижима. 

Ведь обеспечить себе «гарантированный доступ и необходимое присутствие» в космосе Россия может, даже запуская гагаринские «Востоки» или спутники, типа того, который передал «бип-бип» с околоземной орбиты 4-го октября 1957 года. 

Впрочем, будем справедливы:  никто о реинкарнации «Востоков» и ПСов («простейший спутник» —  так назывался первый искусственный спутник Земли) не говорит.  Более того, в программе подчеркивается, что доступ этот идет рука об руку с «сохранением ведущих позиций Российской Федерации в пилотируемых полетах».

В настоящее время эти «ведущие позиции» сохраняются с помощью одноименных кораблей и ракет-носителей (РН) типа «Союз».  Первым через четыре года пойдет шестой, а вторым — седьмой десяток лет с момента рождения. 

Уже почти десять лет, хоть, конечно, и не с такой частотой, как «Союзы», успешно летают китайские корабли «Шеньчжоу».  Эти машины концептуально основаны на трехместном «Союзе», но при этом вместительнее, обладают большей универсальностью и энерговооруженностью, чем российский корабль. 

Что же касается российских модулей для МКС, то практически все из летавших на этом комплексе космонавтов отмечают, что американские, европейские и японские модули отличаются лучшим качеством разработки и изготовления, а также более высоким комфортом для работы экипажа.

Можно еще вспомнить, что в США сейчас разрабатываются, по меньшей мере, шесть новых типов пилотируемых космических кораблей, один из которых — семиместный «Дракон» —  уже через 2-3 года может совершить свой первый пилотируемый полет.

Но печально не то, что Россия явно сдает эти «ведущие позиции» в той области, где действительно традиционно их занимала.  Куда более грустно то, что эта сдача фактически узаконена космической программой на 2013-2020 годы, ибо пилотируемая космонавтика прописана в ней лишь третьим приоритетом. 

Первый —  уже упомянутое обеспечение гарантированного доступа России в космос, развитие и использование космической техники, технологий и услуг в интересах социально-экономической сферы, а также развитие ракетно-космической промышленности и выполнение международных обязательств.  Второй — создание космических средств в интересах удовлетворения потребностей науки.  И лишь третий приоритет —  осуществление пилотируемых полетов.
 
Но будем, опять же, справедливы:  в программе прописано «создание перспективной пилотируемой транспортной системы, способной обеспечить полеты человека к Луне». 

Не знаю, что мне даст Луна, но все ж зовет меня она

О непродуманности и необоснованности стремления на Луну, проявившегося в последнее время в некоторых кругах российской космонавтики, «Голос Америки» (как, впрочем, и другие СМИ) уже неоднократно писал.  Аргументы, которые приводятся в пользу «России надо на Луну», порой трудно назвать иначе, как шарлатанством. 

Так, одно из российских изданий опубликовало статью под названием: «Лунная программа России: космическая битва за ресурсы началась».  Этот заголовок уже сам по себе способен создать у читателей, включая правительственных чиновников, впечатление о Луне, как о внеземном Клондайке, в который вот-вот кинутся хищные толпы золотоискателей.  

В этой статье со ссылкой на неназванного «специалиста ракетно-космической отрасли России» утверждается, что «согласно последним научным изысканиям, там [на Луне] скрыт некий мощнейший неизученный ресурс, который может обеспечить человечество серьёзным запасом энергии».  «Сейчас все смотрят на Луну,  —   продолжает нагнетать атмосферу «эксперт».   —  Там и китайцы, и японцы, и американцы. В плане конкурентной борьбы, по моему мнению, первых стоит опасаться более всего — Китай „врывается“ в Луну ударными темпами, быстро набирая потенциал, схожий с потенциалом СССР и США». 

Ничего этого нет и в помине

«Мощнейший неизученный энергетический ресурс» —  это пресловутый гелий-3, с которым некоторые российские апологеты освоения Луны уже долгие годы связывают такие же наивные надежды, как в мире в середине прошлого века связывались с атомной энергией вообще (вспомним идеи атомных автомобилей, самолетов и даже атомных наручных часов).  И никакое государство не может «экспроприировать» ресурсы Луны или часть ее территории, ибо это запрещает Договор о космосе от 1967 года, ратифицированный крупнейшими «игроками» на мировом космическом «поле», включая США, Россию, европейские государства и Японию.

  Китай присоединился к этому договору, но пока не ратифицировал его и все «ударные темпы», с которыми он «врывается» на Луну ограничены к настоящему времени двумя полетами автоматических окололунных аппаратов и двумя планирующимися миссиями по доставке луноходов на поверхность Селены. 

Луну, безусловно, нужно исследовать, и с этой точки зрения предусмотренные космической программой на 2013-202 годы такие проекты, как «Луна-Глоб» и «Луна-Ресурс» полностью обоснованы с научной точки зрения, но нынешнее «пилотируемое» стремление руководителей российской космонавтики даже не на Луну, а к Луне совершенно необъяснимо.  А чтобы понять, какой «импульс» оно способно придать развитию российской космонавтики, достаточно вспомнить два факта из истории исследования и освоения космоса.

Первый  —  это то, что пилотируемый полет к Луне и ее облет были успешно совершены почти 45 лет тому назад в ходе миссии «Аполлона-8».  А второй —  это уже наличие у России «пилотируемой транспортной системы, способной обеспечить полеты человека к Луне».  

Речь идет о… корабле «Союз».  Сейчас уже немногие, наверное, помнят, что данный корабль, как раз, и создавался для полетов к Луне в рамках советской лунной пилотируемой программы. Более того, он в варианте «Зонд» в 1968-1970 годах 4 раза успешно летал к ней и вокруг нее, правда, в автоматическом режиме. 

Это не значит, что можно взять следующий готовый к полету на МКС «Союз» и вместо станции отправить его к Луне.  Но при незначительной модернизации сделать это безусловно можно.  Более того, около 5 лет назад РКК «Энергия» даже предлагала туристический полет к Луне на «Союзе» за 100 миллионов долларов.    
  
Всегда ли нужно слушать ученых?

Отнесение пилотируемых полетов к последнему приоритету российской космонавтики может быть связано с усилившимся влиянием представителей академической науки на руководство Роскосмоса.  Причем, научные интересы ряда этих представителей связаны с исследованием Луны.  Вероятно, здесь кроется одно из объяснений лунного «крена» космической программы России.  
 
Союз академической науки и руководства космической отрасли можно только приветствовать, но как показывает практика освоения космического пространства, порой, воздействие «чистых» ученых на космическую программу должно быть ограничено.

В свое время президент Джон Кеннеди был вынужден фактически отстранить «Президентский научный консультативный совет» (PSAC) от участия в процессе принятия решений по программе «Аполлон».   Причина —  неприятие членами этого совета лунной пилотируемой программы, как «политической», а не «научной».  Попробуем представить себе Соединенные Штаты без «Аполлона», а так могло быть, если бы мнение PSAC возобладало.

Через десять с лишним лет после возвращения с Луны последнего «Аполлона» расположенный в Хьюстоне «Институт Луны и планет» подготовил научное исследование под названием «Лунные базы и космическая деятельность в 21-м веке».  Там, в частности, были суммированы уроки космической программы США.  Вот как был сформулирован один из них:

«В большинстве отраслей предпринимательства изобретатели и ученые, которые лучше, чем кто-либо еще знают разработанный ими проект, способствуют его скорейшей реализации.  Политики и бизнесмены «со стороны» обычно замедляют этот процесс. 

Космическая программа, начиная с первого спутника, демонстрирует обратный пример:  ученые проявляют осторожность в своей поддержке [этой программы], а политики и, порой, национальный кризис ускоряют развитие событий».

Можно спорить о том, испытывает ли Россия национальный кризис, но вряд ли кто-нибудь станет спорить о том, что именно в нем сейчас находятся ее наука и техника.   
   
Призрак «Ангары»  

Программа на 2013-2020 гг. предусматривает создание и принятие в эксплуатацию космического ракетного комплекса «Ангара-А5».  Машина эта действительно нужна российской космонавтике. 

Во-первых, в отличие от «ядовитого» «Протона», работающего на чрезвычайно высокотоксичном несимметричном диметигидразине (гептиле), она экологически чистая, ибо использует в качестве топлива кислород и керосин.  Значит, снимается одна из самых серьезных проблем в российско-казахских отношениях вокруг Байконура —  нанесение ущерба экологии Казахстана в случае аварии РН.

Во-вторых, новый, более вместительный и универсальный корабль, чем «Союз», по определению будет отличаться большей массой и размерами.  А значит, ему нужен более мощный носитель, чем «Союз», из которого больше 8 тонн груза на околоземную орбиту не «выжать». 

Посмотрим на «Ангару-А5» более внимательно.  Ее максимальная грузоподъемность на низкую земную орбиту  — 35 тонн.  Для сравнения: аналогичный показатель у создаваемого в США ракеты-носителя SLS составляет более 70 тонн (это еще легкий вариант), а у тяжелого он будет более 120 тонн.  Но дело даже не в значительно меньшей мощности «Ангары-А5».

В конце концов, собрать на околоземной орбите межпланетный пилотируемый комплекс можно и с помощью меньшего носителя — просто потребуется большее количество пусков и большее количество модулей.  

Проблема заключается в том, что неясно, откуда запускать разрабатываемую уже почти 20 лет «Ангару», но так ни разу и не слетавшую даже в своем облегченном варианте «Ангара 1.1» (грузоподъемность всего 1,5 тонны на низкую земную орбиту).   «Ангара-А3», эксплуатация, которой намечена с Плесецка, никакого отношения к пилотируемой космонавтике не имеет.

  Планировалось запускать «Ангару-А5» с Байконура, с российско-казахстанского комплекса «Байтерек», но переговоры между Москвой и Астаной по «Байтереку» зашли в тупик.  Остается строящийся космодром «Восточный», но пока там строится стартовая инфраструктура только для «Союза-2».      

«Без меня меня женили»

Именно с помощью этой русской поговорки США, а также другие космические державы, могли бы прокомментировать следующий пункт программы на 2013-2020 годы:  создание «научно-технического задела по новым пилотируемым средствам для реализации в рамках международной кооперации пилотируемых полетов к планетам и телам Солнечной системы».

В программе говорится о международной кооперации с участием России в области исследования и освоения «дальнего космоса», как о свершившемся факте.   Перед словом «международная» не стоит даже слово «потенциальная».  Но где эта «кооперация»?

Соединенные Штаты предпочли создавать новый пилотируемый корабль в сотрудничестве с Европой, а не с Россией.  Никаких других «прорывных» пилотируемых проектов, которые России могла бы осуществить совместно с США, Европой или Китаем даже не рассматривается.

Единственное реальное, что может сейчас предложить Россия потенциальным партнерам, — это пилотируемые технологии полувековой давности в виде кораблей и носителей типа «Союз» и модули для станции.  Но для таких партнеров эти технологии после МКС уже пройденный этап.  

Американцев и европейцев интересуют новые технологии, а они в России существуют только виде разговоров и обещаний.  С таким «вкладом» рассчитывать на вступление в альянс с США, или Европой для подготовки и осуществления экспедиций в «дальний космос», по меньшей мере, наивно. 

Складывается впечатление, что данный пункт был внесен в программу для того, чтобы оправдать возможный провал работ по «созданию научно-технического задела» для полетов вглубь Солнечной системы.  Ведь успех этих работ обусловлен «международной кооперацией», а если ее нет, то вина в этом не руководства российской космонавтики, а неких «международных партнеров», которые не пожелали сотрудничать с Россией.   

«Старые новости» конкретны, «новые» —  аморфны

Неужели все так плохо? Отнюдь. 

В программе на 2013-2020 годы достаточно подробно прописана орбитальная спутниковая группировка (с указанием конкретного числа космических аппаратов), включая ГЛОНАСС, которая должна быть развернута Россией к концу нынешнего десятилетия, упомянуты научные КА, которые должны быть запущены до 2020 года, указано, сколько российских модулей должно быть в составе МКС, запланирована модернизация космодромов «Байконур» и «Плесецк», а также строительство нового космодрома «Восточный», предусмотрена реорганизация космической отрасли путем формирования 5-7 холдингов.

Все это, безусловно, важно и нужно, но в то же время относится к категории «старых новостей», то есть того, что уже многие десятилетия создается и делается в рамках мировой космической деятельности.  А какие в программе есть «новые» новости?

Из таковых (если не считать уже упомянутого проекта пилотируемого полета к Луне, который также является «старой новостью», хоть и обернутой в «новую» оболочку) можно отметить следующие наиболее масштабные:

• создание перспективных и модернизация средств выведения космических аппаратов;

• создание научно-технического и технологического задела для разработки перспективных образцов ракетно-космической техники;

• развитие экспериментальной базы для отработки перспективной космической техники

• развитие целого класса новых технологий – технологий межпланетных полётов и напланетной деятельности человека

У экономистов есть термин «конечный продукт неопределенный формы и содержания».  В данном случае он вполне применим к вышеупомянутым планам.  В чем будет выражаться этот «задел», и для каких «перспективных образцов ракетно-космической техники» он будет разрабатываться  — непонятно.

Но если неясно это, то как можно конкретно говорить о «развитии экспериментальной базы» для отработки этой техники?  А к чему в условиях России приводят колоссальные бюджетные вложения в создание продукта «неопределенной формы и содержания» лучше всего может рассказать председатель Счетной палаты РФ Сергей Степашин.         

Впрочем, есть еще одна, пожалуй, наиболее конкретная «новая новость».  Это    обеспечение в 2018 году готовности транспортно-энергетического модуля (ТЭМ) с перспективной двигательной установкой к летно-конструкторским испытаниям. Данный ТЭМ действительно может стать прототипом ядерной двигательной установки, своего рода «космическим буксиром». 

Только вот куда лететь на нем — непонятно, ибо никаких конкретных целей за пределами лунной орбиты программа на 2013-2020 годы не ставит.  А если таковых нет, то зачем создавать ТЭМ? Для полетов в околоземном пространстве он не нужен, если, конечно, ему не найдут другое применение, как промышленной ядерной энергоустановке. Но о каком-либо экономически оправданном производстве в космосе, ни в России, ни за ее пределами, ни в настоящее время, ни в обозримом будущем речи не идет.  

«Гарантированный доступ» против «лидерства»

Можно долго и нудно разбирать космическую программу России на 2013-2020 годы «по косточкам», указывать на ее расплывчатость, а в некоторых местах и логическую несостыкованность. Но чтобы понять главный недостаток этой программы, нужно сравнить ее с аналогичной американской, которая отражена в документе «Космическая политика США». Возьмем самый свежий вариант этой «Политики», опубликованный в 2010 году.  

В ней в качестве главной цели американской космической программы указывается сохранение и укрепление американского лидерства, причем не только в области исследования и освоения космоса, но науки и техники вообще. А теперь сравним это с главной целью российской космической программы, состоящей лишь в уже упомянутом «сохранении гарантированного доступа в космос».  

Отсюда и ориентиры для развития космической отрасли: если для Америки это Марс, достичь которoго она намерена собственными силами через два десятилетия, то у России это, в лучшем случае, не определенные никакими даже приблизительными сроками «пилотируемые полеты к планетам и телам Солнечной системы», да еще и непременно в составе международной кооперации.  

И в российской, и в американской программах речь идет о важности использования достижений космической отрасли в «земных» интересах. 

Но если в США это «придание импульса конкурентоспособным отраслям национальной промышленности на мировом рынке», то в России —  «развитие и использование космической техники, технологий и услуг в интересах социально-экономической сферы». Разница примерно такая же, как между двумя выпускниками одного технического ВУЗа. 

Один говорит: «Я поступлю в аспирантуру, пойду в НИИ и буду создавать там новые технологии», а другой: «А я пойду инженером в ЖЭК, в автопарк или мастером в цех. Буду там на практике применять полученные в институте знания».  Нетрудно догадаться, кто из них внесет больший вклад в научно-техническую конкурентоспособность своей страны. 

Но может быть такая разница в целях и задачах российской и американской программы связана с серьезной разницей в общем уровне экономического развития двух стран?  Отнюдь.  В России есть средства, в том числе и на космонавтику, о чем говорит объем финансирования космической программы на 2013-2020 годы.  Нет реального желания идти вперед. 

Поэтому даже пилотируемая космонавтика  —  единственный раздел космической деятельности, где у России, по признанию авторов вышеупомянутой программы «сохраняются весомые конкурентные преимущества», которые нужно было бы закреплять и развивать  —  отнесена к третьему, последнему приоритету данной программы. 

Прогрессирующее отставание российской космонавтики от ведущих космических держав запрограммировано теми, кто поставил перед ней порочную задачу: «лишь бы не потонуть».  Если б Колумб таким же образом поставил перед собой задачу только удержаться на плаву, у него никогда не было бы стимула выйти из испанского порта к берегам Вест-Индии.

http://www.golos-ameriki.ru/content/russia-space/1587263.html