19 мая информационное агентство «Интерфакс» со ссылкой на вице-премьера Дмитрия Рогозина сообщило, что Россия и Китай договорились о сотрудничестве в космической сфере.
«В Пекине вместе с вице-премьером КНР Ван Яном подписал протокол о создании Группы по контролю за реализацией восьми стратегических проектов», – отчитался Рогозин на своей странице в Twitter. По словам вице-премьера, один из этих проектов касается кооперации в космосе.
Космическая кооперация – понятие весьма расплывчатое. Она может быть сведена к установке одного прибора на космическом аппарате, как, например российский ДАН на американском марсоходе «Кьюриосити», а может реализоваться в совместных проектах по принципу равнодолевого, как это было в проекте «Аполлон-Союз», или же «критически важного» (Россия в проекте МКС) участия, без которого общий проект просто не состоится.
Конкретики за пределами эйфории по поводу объединения усилий «медведя и дракона» в космосе пока немного. Разве что Рогозин упомянул «возможные новые проекты в области пилотируемой космонавтики», которые станут темой российско-китайских переговоров, запланированных на конец июня на выставке EXPO в Харбине. А глава Роскосмоса Олег Остапенко признался, что хочет «разрешить китайским коллегам участвовать в некоторых наиболее интересных проектах, которые могут прийти на смену МКС». Что же это за проекты?
«Любовь предпочитает равных»
Это мудрое наблюдение из произведения испанского драматурга Лопе де Вега «Собака на сене» вполне применимо к космическому сотрудничеству. «Любовь» (читай – равноправное, взаимовыгодное взаимодействие) возможно между равными по своим научно-техническим возможностям партнерами. Примеры – уже упомянутый «Аполлон-Союз», «шаттл-Мир» и МКС.
Но являются ли Китай и Россия «равными» в космосе? Ответ на этот вопрос дать нелегко.
С одной стороны, у России несравненно больший опыт космической деятельности в целом и пилотируемой, самой важной компоненты этой деятельности, в частности. Поднебесная лишь в 2003-м году, через 42 года после полета Гагарина, запустила в космос первого тайконавта.
С другой, Китай уже вплотную приблизился к высшему достижению СССР/России в области космонавтики – созданию долговременных орбитальных станций (ДОС). Строго говоря, самой крупной научно-технической победой советско-российской космической отрасли стала система «Энергия-Буран», но она уподобилась вспышке болида в ночном небе – совершила лишь один полет в автоматическом режиме в 1988 году, после чего была закрыта.
Серьезный вызов бросила Поднебесная России и по такому индикатору мощи и активности космической отрасли, как количество пусков. Российские чиновники «от космоса» неоднократно с гордостью упоминали данный показатель, по которому РФ, как правило, была «впереди планеты всей», в качестве свидетельства безусловного космического лидерства России. Однако в первой половине 2012-го года Китай обошел Россию, захватив пальму мирового первенства по количеству стартовавших ракет-носителей.
Но есть и еще один исключительно важный компонент космической деятельности, по которому КНР уже давно и бесспорно впереди России. Это целеустремленность и воля в исследовании и освоении космоса. Здесь РФ уже годится Поднебесной в лучшем случае в «подмастерья».
Зачем Китаю партнерство в космосе с Россией?
По словам научного сотрудника Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) Павла Лузина, сказанным им в интервью газете The Moscow Times, целью любого межгосударственного сотрудничества является уменьшение индивидуальных расходов партнеров на реализацию совместного сложного проекта, а также взаимообогащение научно-техническими знаниями друг друга.
Но если первое еще может лежать в основе интереса Китая и России к взаимному сотрудничеству в космосе, то второе, по крайней мере, со стороны Китая, под большим вопросом. За последние четверть века РФ не создала ничего нового в области космонавтики. Автоматические миссии типа «Марс-96» и «Фобос-Грунт» не смогли выйти даже за пределы околоземной орбиты. Что же касается пилотируемой и «грузовой» космонавтики, то РФ продолжает эксплуатировать советский задел полувековой и более давности.
Китай уже «выгреб» весь этот задел, создав корабль типа «Шеньчжоу», основанный на конструкторской философии «Союза», а также вплотную приступив к разработке собственной орбитальной станции, во многом базирующейся на «Мире». Ну и «по мелочи»: скафандры, подготовка тайконавтов, медико-биологическое обеспечение и прочее.
Хотя, вера у китайских «товарищей» в то, что Россия может еще создать что-то новое в космической сфере, остается. Недаром есть неофициальный «китайский путеводитель» по МАКСу (Международному авиационно-космическому салону), проводимому каждые два года в подмосковном Жуковском.
«Путеводитель» этот представляет собой маршрут китайских специалистов и представителей СМИ по салону. Они идут туда, где еще можно «поживиться» чем-нибудь инновационным. Мимо самолетных экспозиций китайцы обычно пробегают, а вот в космических павильонах проводят много времени.
У кого – цель, у кого – «кисель»
По мнению Лузина, Россия в настоящее время нужна Китаю лишь ради тех технологий, которые еще не созданы в РФ. Но чтобы создать такие технологии, нужно иметь цели в космосе, которые будут достигаться с помощью данных технологий.
У КНР такие цели есть. Из них ближайшая и наиболее конкретная – создание собственной орбитальной станции. Следующий крупный предполагаемый проект Поднебесной в космосе – полеты тайконавтов на Луну. Для Китая, который хочет пройти ускоренный «курс введения в большую космонавтику», шаг вполне объяснимый и оправданный.
Что собирается делать в космосе Россия после того, как выйдет из проекта МКС в 2020-м году – большой вопрос. Пока все, что пришлось услышать – это невразумительное бормотание по поводу «концепции лунной программы», якобы преследующей цель добывать на Луне природные ресурсы (какие?), укрепить позиции России в грядущей «геополитической конкуренции» за Луну (с кем?), «потренироваться» для будущей экспедиции на Марс (это на небесном теле, чьи физические условия отличаются от марсианских почти также, как от земных) и.т.д…
Очевидно, что для России, ведшей около полувека назад в советские времена почти на равных соревнование с Америкой за победу в «лунной гонке», пилотируемые полеты на Луну – это шаг назад, а не вперед. Очевидно, также, что все «ресурсные» и геополитические аргументы носят надуманный характер, ибо не подтверждаются ни геологическими исследованиями Луны, ни экономическими расчетами, ни тенденциями в мировой политике. Зачем же тогда стремиться на Луну?
И «гложут смутные сомнения»: Луна…
Остается предположить, что придавая российской космической отрасли «лунное» направление, ее готовят к интеграции с китайской, ибо нынешние космические программы России (на период 2013-2020 годов, до 2030-го года и далее) ориентируют пилотируемое, стержневое направление национальной космонавтики на развитие лишь в рамках международных альянсов. Поскольку возможность участия России в международных проектах с участием ведущих западных космических держав в свете последних событий и тенденций в российско-американских отношений стала более, чем эфемерной, остается партнерство с Китаем.
Это, кстати, весьма гармонично укладывается и в общую концепцию «разворота» России от Запада в сторону Поднебесной. Не будем забывать, что космос традиционно использовался в международных отношениях, как средство усиления процесса политического сближения между странами.
И Восточный…
Многие задавали вопрос: «Разве можно строить такой уникальный стратегический объект, как космодром, способный обеспечивать пилотируемые запуски, рядом с китайской границей?». Но теперь, вне зависимости от того, какими реальными мотивами руководствовались некоторые российские эксперты, активно продвигавшие идею приграничного космодрома, этот недостающий член встал на свое место в уравнение интеграции российской космонавтики в китайскую тайконавтику.
Действительно, Поднебесной будет весьма удобно контролировать и использовать Восточный в своих целях.
Не можете продать технику и технологии, так продайте «мозги»
Как полагает Лузин, Китаю не нужно полноправное партнерство с Россией в космосе. Оснований для такого равноправия просто нет.
Политическая философия Поднебесной, основанная, в том числе на том, что по объему ВВП китайская экономика стала второй в мире после американской, ориентирует страну, если не на мировое лидерство, то на политическое, экономическое и военное равновесие с западным миром, в первую очередь, с США. Россия, вся мощь которой заключена в нефти, газе и стратегических ракетах, в этом уравнении уже отсутствует.
Китай мог бы согласиться на подлинно равноправное взаимодействие с Западом, имеющим инновационную технику и технологии. Но со стороны последнего такого интереса нет. Что же касается России, то «партнерство» с ней, видимо, сведется к обслуживанию российскими «мозгами» китайской космической программы при номинальном равноправии, которое выразится в том, что Россия «тоже» будет создавать технику для полета на Луну.
Партнерство, как наживка на крючок
К тому же апологетам широкомасштабного взаимодействия между Китаем и Россией в космосе следует помнить, что для КНР сотрудничество в области науки и техники – это не выстраивание долговременных взаимовыгодных альянсов, а способ узнать технические преимущества партнера, чтобы заимствовать их, после чего вытеснить данного партнера с рынка, как уже конкурента.
Классический пример – Су-27. Вначале Китай купил у России ограниченное число этих истребителей. Потом вроде собрался производить их из российских комплектующих, но собрал лишь 105 машин из запланированных 200. Вскоре стало ясно, почему. Поднебесная просто скопировала этот самолет и начала его безлицензионное производство.
Собственно, из китайского там было название J-11В, двигатели, вооружение и приборное оборудование. Причем, как отмечают эксперты, если в 1960-х годах китайские копии советской военной техники были заведомо примитивнее оригиналов, то J-11В, судя по имеющимся данным, по своим тактико-техническим характеристикам практически не уступает Су-27.
Не гнушается Китай, как отметил военный эксперт, заместитель директора Института политического и военного анализа Александр Храмчихин, в интервью информагентству «Новый регион», и неприкрытым воровством технологий, в чем он весьма преуспел. Например, нет никаких данных, указывающих на то, что Россия когда-либо продавала КНР или непосредственно реактивные системы залпового огня (РСЗО) «Смерч» или лицензию на их производство. Тем не менее, в армии Китая сначала появилась РСЗО А-100, очень напоминающая «Смерч», а потом PHL-03 – полная копия данной системы.
Самоходная артиллерийская установка Туре 88 (PLZ-05) очень похожа на российскую «Мсту», которая тоже никогда в КНР не экспортировалась. Россия никогда не продавала Китаю лицензию на производство зенитной ракетной системы С-300, но это не помешало китайцам скопировать ее под названием HQ-9.
Цена «разворота» в космосе
Как полагает Лузин, повернувшись от Запада в сторону Китая в космосе, Россия потеряет больше, чем приобретет. Взаимодействие с ведущими западными космическими державами, с одной стороны, всегда давало России дополнительный стимул для развития своей науки и техники, а с другой, в определенной степени обогащало ее передовыми технологиями.
Кроме того, «объятия» с Китаем являются с точки зрения международной интеграции отнюдь не равноценной альтернативой сохранявшейся до недавнего времени общей ориентации России на Запад. Сотрудничество с США в космосе автоматически означало для России взаимодействие в этой области со всем западным миром, включая Японию.
Однако ориентация на Китай – это только Китай и больше ничего. Партнерство с ним отнюдь не будет способствовать развитию научно-технических связей России с такими «продвинутыми» в технологическом отношении азиатскими странами, как Япония или Южная Корея.
Более того, интеграция российской и китайской космических отраслей приведет к еще большей изоляции России от Запада в области науки и техники из-за опасения западных государств, что Россия может стать «трубопроводом», по которому в Поднебесную будут перекачиваться передовые западные технологии двойного использования.
Объятия или железная хватка?
По мнению Храмчихина, «если против России когда-нибудь будет совершена крупномасштабная военная агрессия в “классической” форме, то с вероятностью 95% (если не 99,99%) агрессором будет Китай».
«Китай объективно нежизнеспособен в своих нынешних границах, – уверяет эксперт (и с этим мнением трудно не согласиться). – Он должен стать гораздо больше, если не хочет стать гораздо меньше. Он не может обойтись без внешней экспансии для захвата ресурсов и территорий, такова реальность,.. тем более, что зауральские территории РФ в Китае принято считать своими».
И действительно, жители России хорошо знают, что после «русский с китайцем братья навек» был остров Даманский, который, в конечном итоге, перешел к КНР.
На одного россиянина приходится более десяти китайцев и пропорция эта продолжает увеличиваться, ибо население России сокращается, а Китая – растет. Обычными вооружениями, которые у КНР по качеству уже не хуже российских (поскольку, как мы видели, зачастую на них основываются), Поднебесную уже не сдержать.
Помимо стратегических ракет, применение которых равносильно ядерному Армагеддону, ибо у Китая они тоже есть, у России остается только еще один «последний довод короля». Это высокотехнологичное оружие, важнейший компонент которого – ракетно-космический.
Широкомасштабное сотрудничество с КНР в космической сфере неизбежно приведет к тому, что российские «мозги» и технологии, вольно или невольно, станут укреплять ракетно-космический «кулак» Поднебесной.
Помимо проектов-преемников МКС, Остапенко упомянул возможность сотрудничества России с Китаем в области ракетного двигателестроения, а также ГЛОНАСС – системы, призванной обеспечить национальную безопасность России. Но китайский «кулак» может обрушиться на РФ. В российских ли это интересах?
Немає коментарів:
Дописати коментар
Примітка: лише член цього блогу може опублікувати коментар.